|
 Его жизнь – футбол, его мечта – футбол и беда его – это тоже футбол. Когда человек на протяжении всей жизни посвящает себя одному-единственному делу, велика вероятность, что если дело это отобрать – человек жить не сможет, просто не захочет. К счастью, Ринат Дасаев не утратил спортивного упрямства, а может быть, просто помог Господин Случай, но он справился, нашел в себе силу вернуться на Родину и быть ей полезным и нужным.
«От Москвы до Гималаев, король воздуха – Дасаев!», «Дасаев Ринат, не вратарь, а просто клад!», «Легче голову разбить, чем Дасаеву забить!» – эти и другие кричалки «Спартака» до сих пор помнят все болельщики футбола. Сегодня Ринат часто выступает в командах ветеранов против чиновников или журналистов.
– Ринат, в «Севилье» чудес от вас стали ждать все. Но как-то не сложилось. Что же произошло?
– То, что в принципе и должно было произойти. Защитники смело уходили вперед и забывали возвращаться. Тренеры, полагавшие, что приобрели кирпичную стену, а потому пренебрегавшие тщательной тренировочной работой по наигрыванию эффективных оборонительных систем со своим местом в них голкипера. Зрители, убежденные прессой в том, что в клубе появился супервратарь, который один может справиться с соперниками, и раздражавшиеся от любой моей неточности, даже самой мелкой. После обидного поражения в «Севилье», когда не спас команду, пропустив легкий мяч, улетел в Москву и решил в Испанию не возвращаться. Психологически надломился. Я же в «Спартаке» был капитаном, привык руководить обороной, подсказывать игрокам, даже покрикивать на них, а в «Севилье» рот не открывал, стоял словно немой. Однако в Москве мне сказали, что надо ехать обратно: мол, контракт подписан, деньги получены. Деваться некуда, пустился в обратный путь. В Испании меня тоже принялись уговаривать: потерпи немного, освоишься, потом уезжать не захочешь. Так и вышло. Летом 1991 мой контракт закончился, собирался лететь домой, позвонил друзьям, а те говорят: в Москве полный бардак творится, танки на улицах, ГКЧП, путч и все такое прочее. Дескать, сиди, Ринат, не дергайся. Ну, я и остался.
– А вообще, иные варианты, кроме «Севильи», рассматривались?
– Мне о них никто не докладывал. К тому же испанцы готовы были заплатить за мой переход два миллиона долларов, весьма приличную сумму по меркам 1988 года.
– А вам лично сколько положили зарплаты?
– Только не сравнивайте с днем сегодняшним, это некорректно. Деньги ведь стали другими. В пересчете на доллары я тогда получал около тысячи в месяц. Примерно столько же зарабатывал и в «Спартаке». Сумма не космическая, но по тем временам вполне нормальная, на нее можно было спокойно жить. И в СССР, и в Испании хватало за глаза и за уши. Но меня не только, точнее, не столько зарплата волновала. Хотел играть и приносить пользу новому клубу.
– Не было желания объявить себя политэмигрантом, получить паспорт испанский?
– Даже не думал об этом. Гражданство давали тем, кто провел в стране десять лет и имел непрерывный трудовой стаж, а у меня была пауза. Но я несильно сокрушался, и так неплохо жил. Пока играл за «Севилью», клуб снимал хороший дом – с бассейном, со всеми делами. Потом уже сам сначала арендовал квартиру, затем купил. После развода оставил ее жене, с которой прожил перед тем девять лет.
– Почему развелись, если не секрет?
– Что-то разладилось в наших отношениях. Нелли (Нелли Гаас – известная советская гимнастка – прим. авт.) поехала в Россию и официально расторгла брак, потом продала севильскую квартиру и перебралась в Сарагосу, где к тому времени открыла гимнастическую школу.
– Вы, вроде бы, бизнесом занимались в Испании?
– Было (Неохотно.). Из России перевели тридцать процентов от двух миллионов, первоначально выплаченных испанцами. Денег хватило на открытие спортивного магазина в центре Севильи. Правда место я выбрал неудачное, рядом с крупным торговым комплексом, конкурировать с которым было трудно. Через полтора года прогорел, продал бизнес. Понял, что это не мое, зря ввязался. Последние года полтора перед возвращением в Россию сидел без дела.
– Выпивали?
– Злоупотреблял, не без того. А как иначе? Тяжело пришлось, не скрою… Да, жизнь складывалась непросто, но я худо-бедно адаптировался на Западе, а неизвестность, ждавшая дома, пугала. Сомневался до последнего момента. Утром встал и сказал: «Ладно, поехали». У меня даже билета на самолет не было, купили в аэропорту за час до вылета. Если бы свободного места на том рейсе не нашлось, второй раз вряд ли бы решился на отъезд.
– Родина встретила с распростертыми объятиями?
– Я-то думал, меня все забыли, а потом поиграл за ветеранов и убедился: нет, помнят.
– Эх, не верили в русский народ!..
– Да, ошибался... В Москву прилетел 1 марта 1998, какое-то время еще колебался, перебираться ли сюда с концами, а в октябре поехал в Севилью за семьей. Я уже был повторно женат. Мария – испанка. К тому моменту она родила мне Мигеля и Биатрис. Позже у нас на свет появились Алия и Салим.
– Ринат, как вы познакомились с Мари?
– Мари спасла меня, вытащила из бездны, в которую я чуть не попал, когда вдруг понял, что никому не нужен. Мари работала официанткой в баре, где я частенько бывал. Она не разбиралась в футболе, не знала, кто я. Но однажды что-то у меня спросила, и так – слово за слово... Я тогда уже свободно говорил по-испански. Девушка была из простой многодетной семьи, отец – таксист... Мы стали жить гражданским браком в 1994 году, а оформили свои отношения спустя 10 лет, в России, в декабре 2004 года. Я сегодня по-настоящему счастлив. Мари на редкость хозяйственная женщина, любит детей и моих родных. Она уже научилась печь татарские беляши и татарский праздничный пирог. Когда мы познакомились, Мари представления не имела о мусульманстве, а сейчас все больше вникает в нашу культуру. Мы и свадьбу сыграли и по светским традициям, и по мусульманским. После загса отправились в мечеть, где в присутствии муллы скрепили свой союз
– Мари в Москве освоилась?
– Поначалу было непросто. Язык пришлось учить, к климату привыкать, к порядкам нашим. Теперь уже полегче, все-таки почти девять лет здесь. Дома с детьми говорит на испанском, со мной по-русски. Мигель и Биатрис ходят в обычную московскую школу.
– Понятно, что прошлое не перепишешь, но если оглянуться назад, где вами были допущены ошибки, Ринат?
– Роковых просчетов, вроде, не совершал. Если бы знал наперед, что попаду в Испанию, язык начал бы учить, морально подготовился бы. Но главный выбор в жизни сделал правильно – футбол. Всегда любил его. Наука вратарская мне давалась легко, схватывал все с первого раза. Помню, Константин Бесков сказал, что мяч надо не выбивать в поле, а вводить в игру рукой. Я тут же перестроился, в момент. Константин Иванович оценил…
– Из-за чего, кстати, у вас «любовь» со сборной Хиддинка не заладилась?
– Дело не в нем. РФС предложил контракт, который меня не устраивал. Я принес Виталию Мутко свой вариант. Решали-решали, но так и не договорились. Нет – значит нет. Насильно мил не будешь.
– А в «Спартаке» в качестве тренера почему не задержались?
– Отработал с дублем, наверное, год или чуть больше. Потом возникли материальные разногласия, я не захотел втягиваться в выяснение отношений, предпочел откланяться…
– Приезжаете вы, например, в Челябинск. И чувствуете, что для здешних людей значит фамилия Дасаев?..
– Ну да, есть такое. Особенно один эпизод поразил. Мне Юрий Миронов, тренер «Торпедо», пересказывал. В Ульяновске я перед матчем вышел на улицу покурить. Игроки оставались в раздевалке. Со всех сторон болельщики набежали, целая толпа, автографы, какие-то речи. Так милиция, оказывается, наших начальников попросила: «Уберите Дасаева, команды на игру выйти не могут». Когда жил в Испании, был уверен: дома меня забыли. А потом приехал, услышал, что болельщики говорят по всей стране, – понял, насколько ошибался. До сих пор, куда ни приедешь – потрясающее отношение.
– Ринат, мы часто слышим, что сборная России не может добиться значительных результатов из-за того, что, мол, у нас не хватает футбольных полей, спортивных баз и т.д. и т.п. Но разве в этом дело?
– Часто первым мячом у мальчишек моего возраста становилась консервная банка, а ворота были нарисованы мелом на стенке котельной. А вместо формы надевали обычные майки, нанеся на них с помощью трафаретов номера черной краской. Ох, и влетало за это «вредительство» от родителей. Но разве это мешало…
– Советская вратарская школа, ярким представителем которой вы стали, считалась одной из лучших в мире. Добьются ли когда-нибудь российские голкиперы такого же уважения?
– Уверен. Нужны только время и доверие клубных тренеров к молодым. По себе знаю, насколько тренерская вера окрыляет. Я тоже делал ошибки, но и в «Спартаке» у Константина Бескова, и в сборной у Валерия Лобановского неизменно встречал внимательное отношение и поддержку.
– Вы тот человек, который выжал из себя максимум?
– Нет, запас оставался приличный. Я это чувствую, играя за ветеранов. Не имею права сыграть плохо. Дасаев есть Дасаев. Даже в 53 года.
– У вас счастливая натура – во многом остаетесь мальчишкой. Или мне показалось?
– Вы правы, я мальчишка! Стариком всегда стать успеешь. В глубине души чувствую себя пацаном. Я зимой и с ледяной горки прокатиться могу. Иногда за ветеранов хочешь прыгнуть как прежде – но уже не получается, к земле тянет. Только в этот момент понимаю, что мне не восемнадцать…
– Смотрю, у вас даже волосы без единой сединки.
– Попали в точку: подкрашиваю шевелюру. Но это единственное, где пробую перехитрить природу. Искусственно молодиться глупо.
– Что ждет вас завтра, Ринат?
– Глобально никогда не загадываю: чему суждено быть, того не миновать.
|
