В послевоенные годы на улицах советских городов появились странные молодые люди и девушки. Они вызывающе отличались от окружающих – слушали другую музыку, непривычно одевались. Об этом новый фильм Валерия Тодоровского «Стиляги», премьера которого состоялась в конце 2008 года. Одну из главных ролей в картине сыграл народный артист России Сергей Гармаш. В нашем интервью известный актер рассуждает об ушедшей эпохе, а также о современном кино, театре и молодежных субкультурах.

«Стиляги»

– Региональная премьера «Стиляг» прошла в пятнадцати городах России и завершилась 18 декабря в Москве. На большой экран «фильм-праздник», как его определили сами создатели, вышел 25 декабря 2008 года. Пожалуйста, расскажите немного о картине.

– Валерий Тодоровский очень давно хотел сделать такую музыкальную картину, мюзикл. Может быть на афише и в рекламе вы не увидите этого слова, потому что оно несколько пугает нашего зрителя, ведь к жанру «мюзикл» мы еще не привыкли. Но я надеюсь, что картина понравится современной молодежи.

Фильм рассказывает о советской молодежной субкультуре – стиляги. Это движение на самом деле было только в Советском Союзе, понимаете. Нами ничего не придумано. В пятидесятые годы стиляги ярко одевались. Джаз, который тогда был запрещен, действительно, как в кадрах фильма, записывали на рентгеновские снимки, подпольно слушали запрещенную музыку и подпольно танцевали. Но, в общем-то, на мой взгляд, это был один из первых, так сказать, вызовов обществу, чтобы попытаться быть не такими как все, попытаться выделиться стилем из общей массы.

– В фильме вы играете отца главного героя – Мэлса, комсомольца, ставшего другим из-за ослепительной королевы тусовки стиляг – Полины-Пользы. У отца Мэлса «душа широкая, как меха аккордеона». Вам близок этот герой?

– Если бы он мне не был близок, я бы не согласился на эту роль. Помимо широкой души, этот герой мне нравится, наверное, еще и тем, что я знаю таких же людей, которые способны даже в непростых ситуациях вести себя вполне адекватно. Вернее, даже не адекватно, а неожиданно, неординарно.

– Ваш герой в фильме еще и прекрасно поет песню «Человек и кошка» группы «Ноль».

– Я сам в «Стилягах» первый раз услышал, как пою. До этого момента я никогда этого профессионально не делал. Пару раз пел песни Владимира Высоцкого на вручении премии «Своя колея», а больше никогда этим не занимался. Я был уверен, что эту песню я не спою. Но с помощью удивительного композитора, продюсера и музыкального режиссера картины Константина Меладзе мы это сделали. Записали песню, и она получилась, я считаю, именно благодаря ему. Я не имею в виду, что он что-то там сделал на компьютере, ничего подобного. Просто он так умеет настроить, успокоить и убедить в том, что ты сможешь это сделать. И я спел. А как это получилось – судить зрителям.

– Вообще, подбор музыкальных композиций в фильме приятно удивляет. Эпоха пятидесятых и адаптированные тексты отечественных рок хитов конца 80-х – начала 90-х годов, например, групп «Ноль», «Наутилус Помпилиус», Виктора Цоя... Очень неожиданно...

– Я думаю, что если зрителям понравится, значит музыкальные продюсеры правильно угадали, что взяли достаточно известные композиции. Все это, на мой взгляд, органично связалось, независимо от того, что в пятидесятые годы не было ни группы «Ноль», ни «Чайфа».

– Сергей Леонидович, расскажите, какие смешные моменты остались за кадром и не вошли в фильм.

– Какие-то моменты не входят в кино, так всегда бывает. Вероятнее всего, когда появится телевариант, он будет немного длиннее. Потому что прокатная версия предполагает более краткий формат, который мы должны соблюсти. Раскрывать все секреты я не буду. Есть ведь такое понятие – «магия кино». Что-то должно оставаться за кадром. Если рассказать зрителю совсем все, то он потеряет интерес и не будет приходить в кинозалы.

– Из смешных моментов, которые вошли в фильм, запомнился эпизод, где отец Мэлса очень внимательно изучает «Кама сутру». Однако в фильме ваш герой полученные «знания» так и не применил на практике. Можно ли этого ожидать в телеверсии?

– Я думаю, в телеварианте окажется одна сцена, когда мать Пользы приходит в коммуналку и устраивает «разборку». Но после того, как она видит внука, в ней просыпается что-то русское, женское, материнское, и непростая ситуация решается сама собой. Но романа и применения «Кама сутры», так сказать, на практике у моего героя в этой картине не будет. Может быть в «Стилягах-2», если они будут.

– В фильме ваш герой возвращается с войны и застает жену в процессе измены. Не долго думая, жена отправляется за порог, а герой самостоятельно воспитывает двух сыновей. Если бы в жизни с вами произошла подобная ситуация, как бы вы поступили?

– Это очень серьезный и личный вопрос. Я не могу ответить на него потому, что попросту не знаю как бы я поступил. Я считаю, что, чтобы ответить на этот вопрос, нужно пережить эту ситуацию. Честно.

– В фильме зрители увидят не только внутреннюю свободу стиляг, танцы, яркие костюмы и коки, но и крупные планы неустроенности жизни советских граждан, обшарпанные стены коммуналок, серость общей массы. Как удалось поймать все нюансы той эпохи?

– В кино всегда есть подготовительный период. Иногда он занимает от полугода до года и больше. В «Стилягах» подготовительный период занял больше двух лет. Все стиляги в фильме – актеры, студенты театральных вузов. Они все танцуют и поют сами, их никто не озвучивал. На протяжении двух лет в снятом зале в Щукинском театральном училище они занимались три раза в неделю: танцевали и пели. В это же время параллельно Валерий Тодоровский, художник по костюмам Александр Осипов и съемочная группа детально изучали эту эпоху. В процессе, естественно, встречались с людьми, которые все это помнили и сами были стилягами в свое время. Конечно, была проведена большая работа по каждому направлению: музыка, костюмы, грим и так далее. К съемкам очень серьезно готовились, и будет приятно, если зрители отметят такие детали. Мы даже нашли рабочие автоматы для газировки, если кто помнит такие. (Смеется.)

Музыка, театр, кино

– Музыка фильма, например, джаз, вам нравится?

– Если говорить честно, то рок мне ближе. Потому что когда я стал впервые слушать магнитофонные записи, популярными были The Beatles, The Rolling Stones. Но джаз я тоже люблю. Вообще люблю музыку и считаю, что музыка должна быть хорошей и разной.

– Как актер вы очень востребованны. Играете в театре «Современник», снимаетесь в кино. В ближайшее время в каких фильмах, кроме «Стиляг», можно будет вас увидеть? С театральными гастролями выезжаете из Москвы?

– В самое ближайшее время меня можно увидеть в картине «Обитаемый остров» (выходит в прокат в январе 2009 года, режиссер Федор Бондарчук, – прим. автора). В фильме я играю Зефа. У меня очень плотный график – все расписано до января. Что касается театральных гастролей, то они не зависят от актеров. Они зависят от зрителей. Но на сегодняшний день многие города России не в состоянии организовать гастроли, хотя у некоторых это получается. Для гастролей необходимо не только приглашение, но и оплата многих пунктов, продажа билетов зрителям. Актеров нужно привезти, поселить, заплатить им суточные. Это не так просто. Мы бы приехали с удовольствием. Но давно не ездим с «Современником» по России именно потому, что это стало трудно и крайне нерентабельно.

– По вашему мнению, кино – это искусство?

– Кино актуально. Например, Владимир Ильич Ленин считал, что кино – самое важнейшее для нас искусство. Я тоже считаю, что это достаточно важное и серьезное искусство. Сегодня молодежь ходит в кинотеатр чаще, чем, скажем, в консерваторию или театр. Хотя, несомненно, и в театр, и в консерваторию ходить тоже надо.

– Чем для вас отличается игра в театре и кино?

– Кино и театр – разные вещи. В них есть общие моменты, такие как заучивание текста, переодевание, грим, костюм. Но на самом деле по производству, по специфике, по внутреннему импульсу и по мобилизации актера это совершенно разные сферы искусства. То чего мне не хватает в театре, я нахожу в кино и наоборот.

– Вы прекрасно смотритесь и в роли заключенных и в роли сотрудников внутренних дел... Накладывают ли роли на вас отпечатки?

– Я не знаю, почему бытует мнение, что на актера роли обязательно накладывают отпечатки и меняют психологию. Я не лукавлю, но ни о каких отпечатках я не знаю. Вот например, если бы я сегодня сыграл эсэсовца, это не означает, что завтра бы я вступил в нацистскую партию. Это совсем не так. Другое дело, что одни роли остаются с актером, становятся как бы его близкими родственниками, а другие – нет. От каких-то ролей актер приобретает определенный опыт, их приятно вспоминать. Но про отпечатки, про которые много говорят, – для меня это не правда. Не верьте тому, кто скажет, что он сыграл хорошего человека и стал от этого лучше. Или сыграл плохого и стал хуже.

Личность в СССР и в России

– В «Стилягах» вы – отец бунтаря, бывшего комсомольца, который пошел против системы. Но вы его не осудили, а наоборот, поддержали. В современной России очень много молодежных субкультур: эмо, готы... Кого только нет... Как вы к этому относитесь?

– Конечно, сейчас очень много направлений. Мы вышли на новую ступень развития общества и государства. Так как мы в России строим демократию, мы многого не замечаем и разрешаем. Все имеют право на проявление своих мыслей, привязанностей, религиозной приверженности. Но! Ко всему этому нужно относиться достаточно внимательно. Среди массы молодежных течений есть безопасные, а есть вещи и опасные.

– Например? Что бы вы запретили, если бы была такая возможность?

– Я однозначно и категорично запретил бы те вещи, которые связаны с шовинизмом и нацизмом. Никак не могу понять, почему у нас до сих пор случаются различные печальные моменты со скинхедами. Правительство не может это остановить. Но, по большому счету, к различным субкультурам я отношусь лояльно. Должны быть разные молодежные движения. Но молодым людям надо не только участвовать в этих движениях, но быть в этом смысле грамотными и избирательными. А помочь в этом смысле может кино, театр и великая русская литература!

– Стиляг вы уже не застали. А приходилось вам протестовать в молодости?

– В семидесятых годах в СССР, когда я был учеником первого курса театрального училища, мы подражали движению «хиппи», которое возникло в Америке, в знак протеста войны во Вьетнаме.

– У вас есть претензии к тому строю, той системе? Все-таки, считается, что быть личностью в СССР было трудно...

– Из СССР у меня в душе осталось и хорошее, и плохое. В то время я окончил школу, театральное училище, служил в армии. Думаю, что практически каждый из тех, кто застал Советский Союз, унес оттуда и хорошее, и плохое. Не надо однозначно пытаться вернуться в СССР. Но и не надо забывать о всем хорошем, что там было. Это моя молодость, моя юность, где было весело и задорно. Но было и много того, чего мне бы никогда не хотелось повторять. Когда было больше хорошего или плохого, я тоже сказать не могу. Еще не изобрели прибор, который бы это измерил.

– Современность сегодняшнего дня – финансовый кризис. Вас он коснулся?

– Финансовый кризис уже коснулся каждого из нас. Но я не думаю, что все сразу ринулись менять свою жизнь, род занятий. Скажу так: поменьше думайте о кризисе, и он меньше вас будет касаться.